Премия Рунета-2020
Тверь
+1°
Boom metrics

Егор Холмогоров: Благодаря кокошнику русская идентичность начала приходить в себя из глубокого обморока

Обсуждаем с известным публицистом в эфире Радио "Комсомольская правда", как футбол помогает найти национальную идею и зачем сейчас ставить в Крыму памятник событиям Гражданской войны
Егор Холмогоров: Тот факт, что мы обратились к кокошнику говорит, что русская идентичность начала приходить в себя из глубокого обморока

Егор Холмогоров: Тот факт, что мы обратились к кокошнику говорит, что русская идентичность начала приходить в себя из глубокого обморока

Стешин:

- Начнем мы, наверное, с чемпионата мира. Самое забавное и, наверное, приятное, что чемпионат, похоже, подарил России новый национальный символ – кокошник.

Холмогоров:

- Я бы не назвал его новым… это традиционный символ. Скорее, тот факт, что мы на этом чемпионате обратились к кокошнику, говорит о том факте, что русское национальное сознание, национальная идентичность наконец-то начали приходить к себя из глубокого обморока, в котором мы провалялись весь ХХ век… так что я помню, был чемпионат мира по футболу в Южной Африке, тогда она уже была, что называется, не белым государством, но еще не в том странном положении катастрофическом, в котором оказалась сейчас, откуда, скажем, уже значительная часть буров разбегается, к нам на Ставрополье они просятся и т.д. То есть, туристов уже грабили, но еще не всех. И вот когда он проводился, все трибуны были просто в дудении этих вувузел и я помню комментарии наших комментаторов, что, знаете, а вот у нас нет такого никакого русского национального символа… разве что кокошники да косоворотки. Это же вот до какой степени надо было докатиться нашему самоощущению, что считать, что кокошник это не то, а вот вувузелы это самое то… Но факт состоит в том, что на самом деле кокошник является одним из самых узнаваемых символов русскости в мире. Одним из самых модных символов русскости в мире. Грубо говоря, если образованного, продвинутого, например, иностранца из мира моды спросить, с чем у вас ассоциируется русский и русская одежда, он, прежде всего, скажет – кокошник. Потому что… скажем, постпетровская Россия существовала в таком режиме взаимного отчуждения высших слоев и народа. И почти точек соприкосновения не было. Вот иногда встречались только в церкви, на службе, барин и крестьянин… было запрещено русское платье, в какой-то момент дворянство перешло на французский, кто-то на немецкий и т.д… И вот удивительное дело, что единство-то фактически, точкой сборки нации, поверх вот этих сословных и культурных барьеров оказался именно кокошник. Благодаря Екатерине Второй, которая, будучи стопроцентной немкой, приехав в Россию, став ее монархиней, первым делом сказала – нам нужна своя собственная русская идентичность, национальная гордость, я хочу гордиться тем, что я русская и я хочу, чтобы все гордились тем, что они русские. Поэтому при ней очень интенсифицировались, например, исторические исследования. При ней начали собирать древности – и письменные памятники, как там «Слово о полку Игореве» нашли, и многие другие памятники. Начали собирать музейные редкости. То есть, с одной стороны, она очень мечтала о восстановлении древней Эллады, Византии и т.д., в Крыму том же самом, с другой стороны, она хотела быть всегда и во всем суперрусской, - ездила на богомолье и, в частности, именно она предложила – а давайте носить дворянству, хотя бы иногда, хотя бы женщины, русское платье. И сама начала появляться на придворных балах в кокошнике, в сарафане… Конечно, это был очень богатый, дорогой сарафан, дорогой кокошник… Но кокошник, в принципе, будучи парадным головным убором, он и был придуман как дорогой убор, чтобы все свое приданое девушка – крестьянская, купеческая и т.д. – могла на него нашить. Жемчуга, бисер, серебро, золото… И в этом наряде выйти в церковь, выйти на праздник, то есть, выйти туда, где все увидят, насколько она хороша и насколько она в богатой оправе. И вот Екатерине удалось запустить этот кокошник не только как народную, но и как придворную моду. Вплоть до того, что при Николае Первом, который тоже был государем достаточно ориентированным на национальные ценности, кокошник был сделан обязательной частью женского придворного костюма. То есть, представьте себе, что вот эти дамы, говорившие по-французски и по-немецки, выросшие очень часто за границей и т.д., тем не менее, обязаны были являться при дворе всегда в кокошниках и в платье в стиле рюс. Мало того, вот я помню, как лет 10 назад у меня вышла одна такая забавная дискуссия с одним нашим либералом, который говорил - вот, Пушкин это был гражданин мира, ему не нужны были кокошники, ему не нужны были сарафаны, он не ходил в косоворотках и т.д., я ему сказал – вы дурак, простите, пожалуйста… Во-первых, Пушкин очень любил, кстати говоря, русские косоворотки. Будучи в Михайловском, он щеголял в красной русской рубахе и отрастил бакенбарды до той длины, что они уже практически превратились в бороду. А бороду тогда русскому дворянину нельзя было носить категорически. То есть, он фактически нарушал приказ о запрете бороде… А насчет кокошников – среди как бы документов Натальи Николаевны Пушкиной-Гончаровой сохранились, в частности, счета на починку кокошников, потому что она, будучи придворной дамой, разумеется, носила при дворе именно кокошник. И вот весь 19 век слава кокошника только росла – его носили при дворе, его изображали на картинах ведущие русские художники. А уж когда при Александре Третьем и Николае Втором пошла просто таки вот русская волна, русская мода во всех слоях нашего общества, расцвет кокошника был невероятным. Скажем, был знаменитый придворный бал 1903 года, где все появлялись в таких исторических, как сейчас бы сказали, реконструкторских русских костюмах.

Стешин:

- Этот бал попал в советскую колоду карт, если не ошибаюсь…

Холмогоров:

- Да, да, вот наша знаменитая колода карт – это костюмы, взятые именно с этого бала. Культурное влияние этого бала было просто колоссальным. Вспомним, например, кокошник, который носит в «Звездных войнах» Падмия Амидала, вот эта королева, которую играет Наталья Портман, одна из главных героинь первых трех эпизодов «Звездных войн». Это именно кокошник, скопированный с этого бала. То есть, кокошник это самый, пожалуй, узнаваемый русский символ в мире. Водка и медведь, по сравнению с этим, ничего.

Стешин:

- Егор Станиславович, а каково сакральное значение этого убора и вообще, откуда он появился? Из язычества?

Холмогоров:

- Все эти немножко выдуманные сакральные значения, они всегда чуть-чуть условны, потому что большую часть сакральных значений выдумали где-нибудь в последние лет 50. Но что здесь как бы базовое важно? Что кокошник – это от слово «кокош», курица-наседка… кстати говоря, я угорал над теми идиотами, которые там начали что-то рассуждать на тему, что, вот, это все знак того, что там русские петухи и т.д… Потому что на самом деле это не петушиный гребень… Но это чисто символическая ассоциация, то есть, она не имеет никакой связи с сутью кокошника. Суть кокошника довольно простая – покрытие головы. Но чем это отличается, скажем, от ставших в последнее время модными в известных кругах по понятным причинам хиджабов и т.д.? Основная функция уборов, типа хиджабы, бурки и т.д., все-таки закутать женщину и закрыть ее от посторонних глаз. А миссия русского кокошника была не то что противоположная, она была другая. Она была – покрыть голову так, чтобы ее при этом максимально украсить, максимально насытить символикой. Именно отсюда сложные богатые формы, когда, скажем, были однорогие кокошники, двурогие кокошники, такие вот квадратные шапочки и т.д. Сложная расшивка, сложный орнамент, который вот уже нес в себе сакральный символический смысл самый разный и т.д. Всевозможные там солнцевороты и т.д… То есть, это все была попытка нагрузить его предельно богатым, с одной стороны, символическим содержанием. А с другой стороны, богатым экономическим содержанием. То есть, как говорили на свадьбе, - у нас товар, у вас купец – вот это была попытка показать товар лицом. Что и дева прекрасна, и убор на ней говорит о том, что у нее за душой есть что-то, помимо ее красоты еще.

Стешин:

- Замечу, что и на востоке при внезапном разводе женщина уходит в тех украшениях, что есть и, скорее всего, и на Руси муж не претендовал на наряды невесты.

А сейчас от кокошника мы перейдем к неприятному инциденту, которой закончилась воскресная игра с хорватами. Мы были готовы хорватов уже практически полюбить, как достойного противника, но, к сожалению, я так понимаю, что сразу после матча защитник сборной Хорватии Домагой Вида и экс-полузащитник национальный команды Огнен Вукоевич после победного мачта с Россией выступили… Ну и понеслось – от любви до ненависти один шаг, мы вспомнили, кто такие были усташи… Что это было?

Холмогоров:

- Это было то, что, грубо говоря, вся эта необандеровщина убивает абсолютно все. Вот она убила точно так же мозг хорватам и как бы испортила их победу, испортила их праздник, испортила нам нормальное настроение. Потому что мы, с одной стороны, восхищались нашей сборной, с другой стороны, хорватов было за что уважать, они в общем тоже дрались, как львы. Если наши дотянули до этих пенальти, так и они дотянули до этих пенальти и они, в общем, их и забили. Но, соответственно, мы очень старались… я тоже, когда написал, что, конечно, с учетом усташевского беэграунда хорватской команды, наверное, как-то нам выиграть все-таки и за себя, и за сербских братушек и т.д., ко мне все набежали в комменты тут же – вы, что, политизируете, почему это они усташи, а не люди? Не надо политизировать, не надо все эти этнические противоречия вносить… Я подумал – ладно, хорошо, давайте я буду смотреть на этих ребят просто как на ноги с мячом… Но, оказалось, что, сколько мы ни удерживались от комментариев и от политизации, они все равно… не мы уже политизировали этот чемпионат. Потому что эти вопли «Слава Украине»… это ж не просто, скажем, как у нас там «Слава России» это просто Слава России. А Слава Украине – это часть знаменитого бандеровского приветствия, которое требует ответа «Героям слава» и т.д. То есть, это уже те самые лозунги, с которыми любимцы пиарщицы Гали Паниной жгли людей в Одессе и т.д. И когда это звучит после матча… конечно, они гаденыши, извините… если бы они это сказали до матча…

Стешин:

- Их могли бы дисквалифицировать, да?

Холмогоров:

- Даже не в этом. Я думаю, что скандал бы начался такой, что наши парни уже так бы разозлились, что они навешали бы им в створ ворот только так… и прошли бы в полуфинал все-таки мы. Но они это сделали уже после. То есть, вот мы расслабились, мы почувствовали, что в конечном счете это просто игра, не надо тут выдумывать ничего лишнего, и поэтому играли, как играли. Как сыгралось, так и сыгралось… Вот главное самим себе успевать напоминать, самим себе говорить, что ничего в мире вне политики современном не существует. И вот футбол уж в наименьшей степени вне политики. Кто такие усташи? Это хорватские националисты, идентичность которых строилась на том, что они не сербы. Именно отсюда у них такая нежная любовь оказалась к Украине, что, грубо говоря, они чувствуют абсолютную параллель. Есть знаменитая картинка – две руки жмут друг друга и с одной стороны написано «москаляку – на гиляку», а с другой стороны написано «серба – на вербу». То есть, это усташевский тоже лозунг, который означает – серба повесить.

Стешин:

- Братья-антагонисты, да?

Холмогоров:

- Да. Разница, конечно, в том, что в этом смысле украинские националисты оказались не настолько успешны и удачливы. Гитлер, когда захватил Югославию, дал хорватам создать свое независимое государство, которое первым делом занялось геноцидом попавшего в его руки сербского населения.

Стешин:

- Интересно, а вот если бы они крикнули «Слава ДНР и ЛНР», вы бы сейчас, наверное, ехидно ухмылялись и говорили – ну, видите, вот хорватские товарищи и то понимают, что к чему.

Холмогоров:

- Но они ж не крикнули «Слава ДНР и ЛНР». И, заметьте, никто из наших болельщиков нигде на трибунах никаких лозунгов… типа, наши жестко играли по правилам ФИФА. Вот как те сказали – никакой политики, никакого национального аспекта, никакого сепаратизма и т.д. А эти решили, что эти правила не для них и что прокатит. Ну, как видите, не совсем все-таки прокатило, хотя… я не знаю, грубо говоря, какие договоренности у наших фанатских группировок с организаторами фестиваля...

Стешин:

- Судя по тому, что все тихо…

Холмогоров:

- Я бы пришел бы и хорошо бы посвистел бы хорватам на матче с Англией – просто чтобы, что называется, пусть и не симпатичная английская сборная почувствовала бы на сей раз поддержку. В качестве подарка от обиженных русских болельщиков, которым наплевали в самую душу.

Стешин:

- В городе Красноперекопск несколько месяцев назад восстановили памятник переходу через Сиваш. Визуально это гранитный куб, из которого выглядывает покрытый краской серебрянкой бородатый мужчина в шапке-папахе… первая ассоциация у меня – это партизан белорусский, выглядывающий из болота. Но на самом деле это красноармеец, переправившийся через Сиваш. Почему красноармеец? В последние годы принято осуждать братоубийственную гражданскую войну и вообще педагогический смысл восстановления этого памятника имело бы, если бы был показан защитник Перекопа – а это все наши русские люди, которые на беду свою воевали друг с другом. Вот это мое мнение. Егор Станиславович, наоборот, страшно возмутился этим фактом. А у нас на связи крымский политолог Владимир Джала и я задаю ему такой необандеровский вопрос. Бандеровцы два года назад придумали, как вычислять в толпе своих. Они задают вопрос – чей Крым. И вот я спрашиваю вас, Владимир, чей Крым – красный или белый?

Джала:

- Ну, скажем так, что гражданская война, Дмитрий, все-таки не закончилась. Она до сих пор для нас продолжается. Можно сказать о том, что Крым белый? Да, потому что русская весна, возрождение и те моменты, которые высшего единения нашей страны и общества, которые были, они не забываемы. И понятно, что сейчас, конечно, эффект Крымской весны прошел, но само воспоминание о том, как это было чудесно для всех нас и для всей России, остается актуальным. С другой стороны, не при каких обстоятельствах нельзя сказать о том, что Крым не является красным. Он красный. По тем убеждениям, по воспоминаниям о Советском Союзе, о мощи Советского Союза, о той героической обороне Севастополя, о том, что здесь происходило во время Великой Отечественной войны… тот же самый Северо-Крымский канал, воды в котором сейчас нет, который просто преобразил все то, что здесь было. И все это на фоне этих преобразований заставляет говорить о том, что ну нельзя и от этого отрекаться. Поэтому получается, что ответ, который вы задает и на который… ну, я не знаю, честно говоря, как ответить – или/или. Не получается. Он и белый, потому что он сохраняется здесь и вся грандиозная история Крыма это история России, ее, кстати, высших взлетов. И соединение при Екатерине, и 2014 года. И он, конечно же, остается и красным, потому что тем, во что он превратился и тот, которым мы его знаем, это тоже часть истории.

Стешин:

- Спасибо, Владимир.

Холмогоров:

- Я скажу, что меня возмутило в этой истории… Этот знак не просто был восстановлен – ну, как бы есть определенные там военные мемориалы, памятники, которые нужно восстанавливать. То есть, совершенно очевидно, что для всех тех, кто там считает красную армию героями и т.д., это некое значимое мемориальное место и, если оно было разрушено, если оно было утрачено, попорчено и т.д., то его можно восстановить и даже можно восстановить на муниципальном уровне. Я против войны памятников, меня возмущает всегда только одно – что у нас в стране 6000 памятников Ленину и каждый раз при этом, когда ставится один из 10-15 памятников Николаю Второму, начинается какое-то беснование… безумие какое-то… В данном случае меня возмущает не сам факт восстановления, а то, как это подали. В годовщину референдума о воссоединении Крыма с Россией, это стало возможным только в результате этого референдума и т.д…. То есть, грубо говоря, попытались власти Красноперекопска создать впечатление, что Крым воссоединялся с Россией, для того, чтобы восхвалялись здесь исключительно красные герои и т.д.

Стешин:

- Но объективно при Украине-то снесли этот памятник…

Холмогоров:

- Я думаю, что они не столько его снесли, сколько его просто потеряли. Потому что на территории Крыма ничего не сносилось. Вся эта волна у них пошла попозже… Историческая память после 18 марта 2014 года восстановлена… Простите, а вот здесь уже это не вопрос мемориалов, это вопрос нашей современной исторической оценки тех или иных событий. Зачем Красная армия шла в Крым? Она шла в Крым для того, чтобы стереть с лица земли последний организованный остаток старой царской России, той России, которую возглавляли люди, придерживавшиеся принципа единой и неделимой России. Что они там намеревались делать? Еще только начался вот этот переход через Сиваш, а уже готовились приказы о красном терроре. Все чиновники, офицеры, священники и т.д. обязаны были явиться в регистрационные пункты, там их арестовывали, потом по знаменитой телеграмме Белокуна и Землячки их расстреливали – то есть, устроили бойню… Несколько десятков тысяч представителей и офицерства, и купечества, и священства, и интеллигенции – всех, кто не смог эвакуироваться из Крыма… меня особенно возмущает в этом смысле то, что говорят – вот, они эмигрировали, предпочли чужую землю и т.д. Их просто убивали на своей земле…

Стешин:

- Выбора у них не было, да.

Холмогоров:

- Да. Красный террор в Крыму был чудовищным даже по меркам гражданской войны. В какой-то момент даже у большевистского политбюро в Москве полезли глаза на лоб, когда они узнали, что творят Белокун с Землячкой в Крыму и каких масштабов там это дело приобрело. В конечном счете, все это списали на товарища Лида, заявили, что он просто психопат, заменили его, и на его место приехал другой человек, но террор все равно продолжился, но без таких брутальных зверских форм. То есть, когда происходил вот этот переход через Сиваш, целью была эта бойня. Следующая цель была – создать там крымско-татарскую АССР. Крым же не остался там частью Таврической губернии, он не остался обычной частью России, там учредили Крымско-Татарскую АССР, то есть, красный приход в Крым сопровождался идеей, что Крым должен перестать быть русским.

Константин:

- Здравствуйте. Вот самая первая мировая война произошла на этом же участке, правильно? Боролись за проливы Дарданеллы, правильно? Когда ООН обосновали в Нью-Йорке, то забыли, что Старый Свет находится здесь. То есть, если нам, например, предложить, чтобы Крым от России представлял Лукашенко, сделать период на 20 лет и предложить перенести сюда филиал ли ООН, или разделить ООН на две части, и решать на основе ?? в Крыму вопросы мира и не допускать войны. Вот так.

Холмогоров:

- Спасибо. Ну, вот, нам возражают, что город Красноперекопск никакого отношения к царской России не имеет, он был построен при СССР и памятник – часть советской истории.

Стешин:

- В народе его называют Красноармянск. Потому что там большая армянская диаспора…

Холмогоров:

- Да, пожалуйста, сколько угодно, я тоже живу в городе, в Обнинске, который вообще построен товарищем Берией. Если горожане решат, что в городе нужен памятник Лаврентию Павловичу Берия, то, я думаю, ор будет стоять по всей России. И не что как бы совсем необоснованный… То есть, я считаю, что было придумано, что он является таким суперпалачом, каким не были, скажем, там Сталин и все прочие… Тем не менее, возмущение будет очень серьезное. Давайте тогда все-таки разносить местный локальный фольклор – да, возможно, Красноперекопск, ну, вот так получилось, что это самое яркое событие в его истории, более ярких событий не было… давайте это как-то отметим, хотя, как вы понимаете, там тоже были и нападающие, и обороняющиеся… И с той, и с другой стороны у героев было субъективное чувство правды… да, я на белой стороне, я на стороне тех, кто сражался за сохранение русской нации, на стороне тех, кто сражался за единую и неделимую Россию, а не за интернационал и не за пролетарскую революцию во всем мире… Но это уже другой вопрос. Главный вопрос – не надо тогда, что называется, к событиям русской весны в Крыму привязывать такую вот красную пропаганду.

Стешин:

- Переход через Сиваш. Да… в общем, некрасиво это…

Холмогоров:

- Я вам приведу характерную цитату, чтобы было понятно, с каким настроением этот Сиваш красные переходили. 5 декабря 1920 года газета «Красный Крым», статья некоего Марголина «Белый и красный террор» - вот такие там фразы. «Беспощадным мечом красного террора мы пройдемся по всему Крыму и очистим его от всех палачей, эксплуататоров и мучителей рабочего класса. Но мы будем умнее и не повторим ошибок прошлого, мы были слишком великодушны, в освобожденном Крыму еще слишком много осталось белогвардейцев, мы отнимем у них возможность мешать нам строить новую жизнь. Красный террор достигнет цели. Потому что он направлен против класса, который обречен на смерть самой судьбой. Он ускоряет его гибель, он приближает час его смерти». Заметьте, что сказано – против класса. То есть, нет никакого вопроса личной вины, личных убеждений, личных позиций. Уничтожать класс.

Стешин:

- Егор Станиславович, а белый террор-то был уже? Я, например, с ужасом почитал, как колчаковцы выступали в Сибири… не приведи, Господь…

Холмогоров:

- В чем разница между красным и белым террором, помимо того, что вот по современным демографическим подсчетам, количество жертв красного и белого террора соотносится 4:1, - в том, что белый террор никогда нигде не был… вообще почему неуместно это? Могла быть репрессивная политика белых и т.д. Но понятие белого террора некорректно. Вот почему. Потому что белые никогда не применяли террора по отношению к целым социальным группам. Колчак не мог себе издать приказ взять в заложники всех рабочих, расстрелять всех батраков, всех сталелитейщиков или кого-нибудь еще, хотя квалифицированные-то рабочие во многих местах поддерживали именно белых… То есть, основное свойство красного террора был социальный, а не индивидуальный подход. И вот как раз про Крым. Я не так давно участвовать в Керчи в конференции и мне раздали сборник, в частности, с моей статьей с предыдущей конференции и там была еще статья про белый террор в Керчи в годы гражданской войны. Я читаю и понимаю, что террора, как террора, я там не вижу. То есть, кого-то там хватают за то, что расклеивал листовки, кто-то там прятал оружие и его расстреливают. Это может быть справедливо или нет, мы можем сочувствовать этим людям, но это конкретная, что называется, работа спецслужб в любой стране мира, в любой сложной ситуации и т.д. Она всегда бывает с элементами несправедливости. Придумать такое, чтобы взять в заложники всех рабочих порта и по какому-то признаку их расстрелять потом или там куда-нибудь на баржу – это просто отсутствовало в мышлении белых, потому что они были представителями, что называется, нормального периода истории. Красные были представителями чрезвычайного периода истории, когда расстрелять по списку или расстрелять только за классовую принадлежность без всякой личной вины считалось нормой. Именно поэтому в том смысле, в котором был красный террор, белого террора никогда и нигде не было. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что бывали жестокие преступления. Но никому бы не пришло в голову из белых убивать кого-то только по классовую признаку.

Стешин:

- Я придерживаюсь мнения, что история линейна, невозможно сделать монтаж. Взять и вырезать красный, допустим, период с октября 1917 года по август 1991-го. То же самое невозможно сделать и с историей императорской, царской России. Как нам все-таки достигнуть примирения? Вот я сказал, что если бы вот этот белорусский партизан, выглядывающий из болота, смотрел бы на мальчишку юнкера с винтовочкой, который бы лежал там в окопе в песчаном берегу Сиваша вырытой, то этот памятник получил бы совершенно иное наполнение…

Холмогоров:

- Совершенно верно. Вот, к сожалению, беда советской власти была в том, что она не только не хотела закончить гражданскую войну. Когда закончилась гражданская война в США, то почти сразу же был установлен такой негласный контракт. Да, северяне были правы, но южане такие герои, что давайте восхищаться южными героями. И, скажем, всех американских генералов второй мировой войны – Эйзенхауэра, Патона, Макартура и всех прочих – их учили, прежде всего, на примере генералов-южан. Потому что те объективно показали гораздо более высокие образцы…

Стешин:

- И сгладили пропасть между победившими и побежденными таким образом…

Холмогоров:

- Да. И это сохранялось фактически до последних десятилетий, когда началось массовое разрушение. То же самое в Испании. Франко похоронил всех вместе – и красных, и белых в долине павших, посреди них и сам упокоился, а вот теперь левое правительство пытается его вытряхнуть из этой долины павших – то есть, потерять ее смысл, они потом еще там крест наверняка над ней снесут. То есть, они опять начинают эту гражданскую войну. А вот нам бы хорошо бы ее закончить хотя бы в том смысле, чтобы уважать и право красных, которые по умолчанию у нас герои, и белых тоже. Давайте не будем воевать памятниками друг с другом, но для этого давайте не будем делать вид, что никаких белых не было и все мы должны быть априори только патриотами, что называется РКП(б) и Красной армии. Не получится так.

Стешин:

- Давайте найдем мир в сердце. Оставайтесь с нами!

Холмогоров:

- Никто не сжигал Сергея Лазо в топке. Никто…

Стешин:

- В паровозную топку не пролезает человек…