Затем начали думать, куда идти – налево к древнему Богородеце-Рождественскому мужскому монастырю (что, глядя на нас, отчаянно советовал народ в электричке) или направо… «Владимирский централ – ветер северный…», - запел в нашем сознании Михаил Круг. Поэтому пошли к централу. Правда, Витя как фотограф засомневался – не арестуют ли.

Владимир в районе у вокзала живописно завален снегом и сувенирами. Слава Богу, у советских властей хватило ума не трогать купеческую застройку, и по улочкам даже приятно пройтись.

- А-а-а, понятно: Фрунзе Михаил Владимирович, – вдруг догадался Гусейнов.

Судя по указателю рядом с памятником Владимировичу, у города четкие приоритеты. На стрелках, растопыренных в разные стороны, было написано: Железнодорожный и автовокзал – 1400 метров, центр города – 1500 метров, Владимирский централ – 1850 метров.

И, видимо, для иностранцев, желающих попасть в русскую тюрьму, продублировано Vladimir Central Prison.

Видимо, чтоб путь между учреждениями был не таким скорбным – рядом процветает ликеро-водочный завод. "Родился, украл, выпил, в тюрьму", – гениально просто сказал Витя. И с ворчанием, что "формулировать надо проще, писатель!" полез на режимную территорию снимать тюрьму.

Девочка не отвечала на вопросы и смотрела в упор.

- А где твоя мама, девочка? – усугубил ситуацию Гусейнов.

Дом оказался служебным – для сотрудников тюрьмы. Девочка сразу исчезла. Видимо, докладывать маме о сбежавших ворах. К счастью, нас во время заметил и пригрел Игорь Закурдаев со второго этажа. Но, конечно, проверил и переписал документы.

- До Владивостока на электричках? – спокойно кивнул он. – Это сейчас модно.

- Почему?! – обиделись мы.

- У меня тут целая пачка писем от туристов. Например, спрашивают – хотим по Владимирскому тракту в кандалах пройти, и переночевать в централе, можно?

- А нельзя? – вырвалось у меня.

- Во-о-от, видите, – покачал головой тюремщик.

- Профессиональная деформация, – кивает Закурдаев. - А что вы хотите – на работе говоришь о тюрьме, дома – о тюрьме. Потом выпивка, срывы, психиатрическая клиника. Всякое бывает. Но я спасаюсь театром.

- Чем, простите? – ну, ослышался, конечно.

- Играю в городском театре, – пожимает плечами тюремщик. - Небольшие роли. Зато очень давно. Без театра себя не представляю.

А в централе, оказывается, интересно посидеть. Минут 15. Оказывается, кто здесь только не побывал – сначала революционеры (Фрунзе в централе сидел – поэтому и стоит памятником), потом враги революционеров, потом репрессированные Сталиным, потом Василий Сталин…

- У нас сейчас места есть, - подмигивает наш добрый тюремщик. - Суды смягчились, стали практиковать домашний арест, другие виды наказаний без лишения свободы… Мы вдруг почувствовали, что в тюрьме хорошо. Но пора и честь знать. Да и на электричку уже опаздывали.

- Новых политических ждете? – пошутил я на прощание.

- Нет такой статьи, – пожал плечами Закурдаев. И успокоил. - У нас в централе люди нормально сидят, не как в кино показывают – подвалы, казематы. У нас даже краска на стенах теплых, уютных тонов. Так что приезжайте еще.

- Лучше вы к нам!!! – хором гаркнули мы с Гусейновым.

И запрыгнули в электричку. Следующий городок - Вязники.