Александр Кибовский рассказал, когда откроются театры в Москве и будут ли художественные школы после пандемии учить онлайн
Александр Кибовский
Фото: Михаил ФРОЛОВ
Руководитель Департамента культуры Москвы Александр Кибовский на Радио «Комсомольская правда» 97,2 FM дал интервью режиссеру Юрию Грымову. Сайт kp.ru публикует самые интересные фрагменты беседы.
ГАДАЛКА ЗНАЕТ ОТВЕТ
— Дайте прогноз, когда откроются кинотеатры?
— Тогда же, когда откроются и театры.
— Когда театры откроются?
— Полагаю, что лучшая в этом случае гадалка — начальница московского управления Роспотребнадзора.
— Фестивали московские когда и театры откроются?
— Они прямо за кинотеатрами откроются.
— 5 сентября — День города, планы есть? Перенос, отмена, может быть, в другом формате пройдет?
— Планы есть. Кстати, никуда не делись планы и по празднованию Дня Победы. Мы же все с вами знаем, что не отменены эти праздники и у нас огромная программа. Это все будет перенесено. Как только позволят объективные обстоятельства, все состоится в полном объеме.
ТЕАТРЫ НЕ ЖИВУТ КАЛЕНДАРЕМ
— Скептики говорят, что фактически культура в Москве и мире — это пепелище. Ничего не происходит, она скукожилась.
— Ей-богу, даже смешно об этом говорить. Ну какое пепелище? Почему ничего не происходит? Кто это говорит? Культура многообразна. У нас около десяти тысяч адресов в столице: музеи, театры, библиотеки, дома культуры, творческие центры, концертные организации.
— Но они не работают сейчас.
— Это не совсем так. Не работают с точки зрения очного контакта с аудиторией. Встреча со зрителем — вершина айсберга. Огромную работу по разработке новых декораций, эскизов, проектов, партитур никто не отменял. Просто она не видна аудитории, а происходит постоянно. То же самое по музеям.
— Театры сегодня репетируют онлайн.
— Это объективные трудности. Будем откровенны, театры не живут календарем, они живут сезонами. И ежегодно в июле и августе закрывались. Два месяца в году театр не встречался со зрителем, это не экстраординарная ситуация, а обычная практика. Здесь я не вижу серьезной трагедии.
— А постановки онлайн?
— Мы не должны рассматривать этот формат как замену основной деятельности. Не только театров, но и музеев, и библиотечных, и культурных центров. Главное, зачем приходит аудитория — возможность общения с подлинным искусством. Онлайн-программы не являются чем-то новаторским. Многие музеи и театры до начала ограничений имели хорошие ресурсы в интернете. Сейчас этот формат приобрел стратегическое значение как единственно возможный
Кто бы мог подумать, что парки окажутся в числе передовых по количеству востребованного контента. Казалось бы, мы приходим в парки, гуляем, посещаем. У меня есть сводка за период с 28 марта. Всего онлайн-мероприятия, которые делают наши парки, посмотрели более одного миллиона человек. Видеоэкскурсии, лекции в парках, спортивные тренировки - такие форматы дальше могут быть продолжены.
Мы имели опыт с «Геликон-оперой», когда проводили онлайн-концерты для всей страны. «Летучую мышь» смотрели 3 миллиона человек онлайн, когда мы сделали качественную трансляцию.
Я теперь тоже в онлайн-режиме: открыл свой YouTube-канал на фоне всех этих событий.
ВЫЖИВЕТ ЛИ ОНЛАЙН ОБУЧЕНИЕ ПОСЛЕ ПАНДЕМИИ
— Кто платит за бесплатный показ?
— Это ничуть не менее затратно, чем настоящая полноценная постановка. Иногда встречаются дилетантские рассуждения: «Сняли, выложили, вот вам и продукт» Конечно, это никуда не годится. Это вам скажет любой специалист, понимающий, как делаются качественные трансляции. Сегодня лучшие концерты транслируют практически на уровне, как снимают Парад Победы. Когда камера способна погрузиться внутрь хора, делает неожиданный ракурс, особенно если мы говорим о постановках с балетом, — это очень большие деньги.
— Кто платит?
— Если мы говорим о серьезном дальнейшем продвижении, это должно входить в состав бюджетных расходов, как мы финансируем новые постановки. Съемку нельзя сделать любительски, на телефон по ходу работы над спектаклем. К тому же необходимо консолидированное мнение творческого сообщества. Некоторые коллеги категорически против того, чтобы были подобного рода эксперименты. По их мнению, это деформирует восприятие театра. Есть большое опасение, как бы не заигрались. Когда у нас появились экранизации книг, никто не стал читать «Анну Каренину» или «Войну и мир» — чего уж там мучиться. Взял, посмотрел картину Бондарчука. Поэтому мне понятны эти опасения. Прежде чем начинать такие проекты, надо нам самим определиться, двигаемся ли мы в этом направлении.
— Дети учатся онлайн. Это ужасно.
— 125 учебных заведений художественных в ведении нашего департамента. Большое спасибо коллегам. Многие из них импровизированно, абсолютно с нуля подхватили процесс. Потому что никогда не было разработок по художественному преподаванию на удалении. 84 % родителей одобрили вынужденную меру. Но никто не заменит индивидуальную работу с ребенком. Не предполагаю, что практика обучения онлайн в дальнейшем будет распространена. Тем более, если мы говорим про изобразительное или музыкальное искусство. В отношении хореографии это невозможно никаким образом заменить.
— Но есть 16 %, которые недовольны. Они бесятся на учителей, они с ума сходят от детей, дети ничего не понимают. Я на стороне этих 16 процентов.
— У меня самого ребенок учится таким образом. Поверьте, я знаю эти проблемы. Песня «Папа у Васи силен в математике» по-прежнему актуальна.
— Сокращения работников в учреждениях культуры были? По всей стране идет уменьшение зарплаты…
— Нет, конечно. Это никак не связанные вещи.
— Кроме театров, которые относятся к Департаменту культуры, есть много частных. Будет ли их поддержка?
— Вопрос, наверное, самый сложный, который сегодня имеет место быть для не только столичной культуры, но и для всей культуры в стране. Частный сектор в сфере культуры приобрел большую значимость. Мы со всеми на контакте. Со многими коллегами нашими, работающими в частном секторе, мы в постоянном общении по этим проблемам и решаем, и предлагаем, готовим различные пакеты.
ЧИТАЛ «ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА» — МОЙ ЧЕЛОВЕК
— Александр Владимирович, для Саши Кибовского какой культурный код был в детстве?
— За пять секунд не расскажешь…
— А Александр Кибовский — это какой культурный код? Александр Владимирович Кибовский — это другой культурный код? Или это едино?
— Не думаю, что это меняется. Если мы говорим про код, как некий внутренний пароль «свой-чужой», я думаю, что с детства его можно выразить строками Пушкина: «Два чувства, дивно близки нам, в них обретает сердце пищу — любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам».
Считаю важным для себя «Евгения Онегина». Если произведение важно для человека, то он мой единомышленник. А уж если он его прочитал еще и с комментарием Юрия Лотмана, тогда это мой человек.
Этим не исчерпывается моя литературная повестка. «Мертвые души» читал раз шесть, в разном возрасте. Каждый раз вы можете найти там что-то новое. В этом удивительная сила классики. Часто бывает, что люди, прочитав это произведение на старте своей биографии, говорят - зачем я буду к этому возвращаться… Забывая, что эти вещи создавались для людей поживших, которые понимают то, что написано между строк.