Владимир Познер: «Мечта уйти на пенсию, чтобы не работать, — ужасна»

Первого апреля культовый тележурналист Владимир Познер отметил 76-й день рождения. В прямом эфире радио «Комсомольская правда» (97,2 FM) именинник рассказал интересные факты из своей жизни, ранее неведомые широкой публике.

— Вы потрясающе выглядите в свои 76. В чем секрет…

— 76 уже. Послезавтра. Но совсем скоро.

— В чем секрет вашей молодости? Упражнения в спортзале? Гены?

— Думаю, это гены. Я верю, что именно это главное. Конечно, то, что моя мама очень следила за тем, чтобы я правильно ел, вовремя ложился спать, не принимал лекарств, когда это не нужно. А, наоборот, пользовался всякими природными вещами: лимон, мед. И то, что я занимаюсь спортом всю жизнь, но я занимаюсь не потому, что такой молодец, понимаю, что надо заниматься… Потому что я это люблю. И в основном в спортивной форме. Но главное — гены.

— В «Одноэтажной Америке» вы излучали счастье, с наслаждением ели хот-доги, с упоением рассказывали о том образе жизни. А тогда почему большую часть жизни вы провели в России и СССР. А домом считаете Францию?

— Так легла карта. Я не выбирал. Меня привезли в СССР. Мне был 19-й год. И я стал не выездным. Я был не выездным очень долго. 38 лет. И надо же было жить. Я женился. Ребенок. Развелся. Вновь женился. И когда, наконец, стало можно уехать, мне уже было не 20 лет. 38 и 19 — сколько у нас будет? Начать жизнь заново в этом возрасте? И, кроме того, у меня была замечательная работа. То, что я делаю, я просто обожаю. Более того, может, я занимаюсь самообманом, но у меня есть ощущение: то, что я делаю нужно кое-кому. Это не развлекуха какая-то. Это серьезное дело. И есть количество людей, для которых важно, чтобы это было. Может быть, я помогаю людям думать и приходить к каким-то выводам, чего я не смогу сделать в другой стране. Поэтому, слава богу, я могу ездить.

У меня три гражданства. Так удачно сложилось. Поэтому я не скучаю. Я могу в любой момент взять, что я и делаю… Но когда я не смогу больше делать эту работу, по какой бы то ни было причине, мало ли, что может произойти, я уеду. Уеду домой, где себя чувствую больше дома, чем где-либо. Я нигде себя не чувствую полностью дома, потому что жизнь-то не позволяет. Так она сложилась. Но чувствую себя больше дома во Франции. Почему? Не могу объяснить. Меньше всего я жил именно во Франции.

В России традиционно считается, что назвать программу по фамилии кого-то — это нескромно. Хотя на самом деле программу смотрят исключительно из-за ведущего. Уберите ведущего, поставьте другого — и программа умрет. Это мы видели неоднократно, с разными людьми. Когда их заменяли, и программа умирала.

Когда я предложил программу, я не предлагал называть ее «Познер». Я знал, что это как-то не принято. Но это предложил Константин Эрнст. Понятно, что это как в Америке «Опра» или «Донахью». Но действительно не принято. И думаю, из-за ложного представления, что скромно и что не скромно. Скромность не в этом. Как ведет себя человек на экране, вопрос для меня более важный, чем как называется программа. Насколько он понимает, что не он главный герой программы, а тот человек, которого он пригласил.

— Вы говорили, что «если мне не дадут работать на телевидении, я тут же уеду. В России меня держит только моя работа».

— Да.

— «Я не русский человек. Это не моя родина. Я здесь не вырос. Я не чувствую себя здесь полностью дома. И от этого очень страдаю. Я чувствую в России себя чужим. Если у меня нет работы, я поеду туда, где чувствую себя дома. Скорее всего, я уеду во Францию». Что вы там будете делать?

— Жить. Я за свою жизнь все-таки заработал, подчеркиваю, заработал, не украл, не играл на скачках. Заработал. Это и позволяет мне не работать. И жить вполне хорошо. Не только мне, но и моим близким. Во Франции работы-то у меня не будет. Я буду писать. Мне есть, что писать. И хочется. Но я буду ездить по этой прекрасной Франции, в те места, которые мне нравятся. Я буду есть ту еду, которую я обожаю. Я буду жить. А работать — я буду писать. Это бесспорно. Но, конечно, на телевидении работать не буду. Этого будет недоставать. Потому что я это очень люблю. Но ничего не поделаешь.

— Тогда ваша следующая цитата. «Более страшного для себя словосочетания «жизнь на пенсии» я не представляю. Это конец. Смерть. Хотя я знаю немало людей, которые мечтают выйти на пенсию. Но мне их ужасно жалко».

— Да.

— А как же вы будете жить?

— А я же заработал. У меня не пенсия.

— Жить на пенсию в смысле…

— Вот эта мечта уйти на пенсию, чтобы не работать — она ужасна. Она говорит о том, что человеку не нравится его работа, что он в этой работе не сумел себя осуществить, никакого следа не оставил ни в чьих сердцах, умах и так далее. Это ужасная вещь! Пенсия сама по себе вещь нужная. Тем более, что подавляющее большинство людей так и не находят себя в работе. Они действительно мечтают о пенсии. Особенно, если она более или менее приличная. Это вопрос того: если плохая пенсия, как я буду жить? А если оставить чисто экономическую сторону и считать, что пенсия достойная. Ну и что? Что это за места — уйти на пенсию? Я не понимаю этого совершенно! И, кстати, люди творческие… Кстати, все люди должны быть творческими. Люди, которые занимаются искусством или около этого, они же не уходят на пенсию. У них нет этого понятия. Человек умирает за письменным столом.

— Марсель Пруст…

— Давайте. Это мой близкий друг. Я его недавно перечитал. «В поисках потерянного времени». Совершенно гениальная книга. Читается с трудом, правда.

— Если не собой, то кем хотели бы вы быть?

— Кем конкретно? Назвать фамилию? Я хотел бы быть Гогеном или…

— Абстрактно.

— Журналистом. Мечта осуществилась.

— Где вам хотелось бы жить?

— Во Франции. В Париже. На площади Франциска Первого.

— Качество, которое вы больше всего цените в мужчине?

— Верность, наверное.

— А в женщине?

— Доброту.

— К чему испытываете отвращение?

— Одно могу назвать? К трусости. Ко лжи.

— Какие исторические личности вызывают вашу наибольшую антипатию?

— На первом месте Иосиф Виссарионович Сталин. Пожалуй, на втором Гитлер. И потом целый сонм, который могу продолжать.

— Ваше любимое изречение.

— «По крайней мере, я попробовал».

— Что является вашим главным недостатком?

— Нерешительность.

— Ваше любимое занятие, хобби?

— Хобби у меня нет. Я очень люблю играть в теннис, но сказать, что это хобби, я не могу.

— Ваш девиз?

— Это не мой девиз. Это когда-то сказал мой любимый политический деятель всех времен и народов. Звали его Авраам Линкольн. Он сказал так: «Я буду делать все, что я могу, пока я могу. Если в итоге окажется, что я был прав, то все слова моих критиков и хулителей не будут означать ничего. Если же итог будет другим, то даже 12 ангелов, поющих мне славу, ничего не изменят».

— Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?

— Как тебе не стыдно!

— Почему вы думаете? Вы столько раз эти вопросы задаете другим!

— Я себе не задавал! Единственный вопрос, на который я вам ответил сразу, — это последний. Потому что я о нем думал. Ну коль скоро так случится… Я не верю, что он есть. Та ужасная жизнь, которая существует на планете, не может быть запланирована и управляема каким-то разумным существом. Этого быть не может. Но если я ошибаюсь, и он все-таки есть, тогда я ему так и скажу.

— Почему люди, которые приходят к вам на программу, знают, что есть эти вопросы?

— Они не знают все. Их больше ста.

— Часто повторяющиеся…