Раиса Рязанова: «Я всегда знала свое место!»

Раиса Рязанова в Воронеже.

Фото: Татьяна ПОДЪЯБЛОНСКАЯ

26 февраля аншлаг в Воронеже собрала комедия «Авантюристы поневоле». Одну из ролей в ней играет Раиса Рязанова. Тоня из оскароносной советской комедии Владимира Меньшова «Москвы слезам не верит» сделала актрису по-настоящему знаменитой. За свою карьеру актриса сыграла почти 200 ролей, в основном женщин из народа. Но Раиса Ивановна не обижается, что ей уготовано судьбой такое амплуа.

ПОВОРАЧИВАЮ МОЛОДЫХ АКТРИС В КАМЕРУ

- Раиса Ивановна, вы снимаетесь с 60-х годов, между современными и режиссерами старой школы есть разница?

- Есть. Я снималась у Марка Семеновича Донскова, который стоял у истоков кинематографа, был одним из первых режиссеров студии имени Горького. Мы снимали картину, где я играла жену революционера, крестьянку. Я должна была влететь в класс и закричать: «Там стачка, а вы тут сидите». Мне еще 30 не было. И он, седой уже, показывал мне, как влетать, как дышать, как говорить, заикаться. Сейчас режиссеры не учат. Им подсказываешь. Со мной удобно: мне не надо долдонить по несколько раз. И операторы меня любят, потому что мне не надо объяснять, что в камеру не смотреть, я и свет чувствую, знаю, когда нос уже будет в тени. И за этим слежу. А молодые не следят, поэтому и второй, третий дубль. А если я с ними в кадре, приходится же и мне отдуваться по столько раз. Поэтому когда играю с такой «дочкой-внучкой», поворачиваю ее потихонечку в камеру. Чтобы сняли хоть что-то. Потом подходит оператор: «Раиса Ивановна, спасибо!». Сейчас вообще в кино больше дублей, чем в советское время - потому, что они сами не знают, чего хотят. Штук десять сделают, чтобы было из чего выбирать. Но чудес не бывает. Когда во всех десяти глаза пустые, тут не выберешь.

- Юрий Грымов даже называл вас помощницей режиссера.

- С Юрочкой мы на двух картинах работали: «Казус Кукоцкого» и «Муму». Он меня часто спрашивал: «Раиса Ивановна, а вот здесь как вы думаете?». Я ему: «Да я не думаю, я знаю!». А в одном месте надо было живой рыбе голову отрубить. Я говорю: «Юра, я с первого раза не отрублю, тебе же надо красиво, вжик - и головы нет». Он сравнил мои руки со своими - ага сойдут. Взял своей рукой, хрясь, и говорит: «Кажется, получилось».

- А Владимир Меньшов что вам подсказывал-показывал?

- Он, как актер, по-своему представлял каждую из нас. И каждой хотел что-то дополнить. Он не показывал как, он объяснял. Но мне меньше всего. Я по природе больше всех близка к своей героине. Мне не надо было объяснять, как вести себя на огороде, за столом, с детьми. Там все «списано» с моих мамы, бабушки, я все это видела. Так в деревнях было. Правда, там так не бегали за детьми – просто кормили утром и «иди куды хошь», ужинать только приходи домой. На завтрак кружка молока и ломоть хлеба. Его сами пекли. Дед отрежет краюху - и все. И на ужин, практически, то же самое, ну картошечки еще добавят с солеными огурцами.

МЫ ДО ТРЕБОВАНИЙ ЕЩЕ НЕ ДОРОСЛИ

- Как вы думаете, почему «Москва слезам не верит» взял «Оскар», американцам понравился, а другим российским фильмам так не повезло?

- Может, потому, что в нем такой хэппи-энд, как у них принято. А в остальном: там бабы и тут бабы, тут дети и там дети - проблемы-то очень схожие.

- В фильме «Москва слезам не верит» целый ансамбль звездных актрис, играть в женском коллективе тяжелее, чем в мужском?

- Нет. Просто не надо на этом зацикливаться. Лишь бы удобоваримый был партнер, чтобы мы слышали друг друга. А в остальном есть режиссер, все разводит. Даже если ты звезда, ну звезди в другом месте – на фестивалях. А на рабочей площадке будь любезен работать.

- А вы капризная звезда? У вас есть требования, когда на фестивали приезжаете?

- Никаких. Хочет кто со мной поговорить - я разговариваю, не хочет - первой не полезу. Со мной в этом смысле легко. Когда я была моложе, нас тогда в гостинице не по одному селили - по двое. Однажды мне достался номер со звездой. Она так скривилась. Я не лезла с вопросами, не приставала, если она что-то спросит - отвечу, не спросит - молчу. Так и ночь проспали. В другую гостиницу приехали. Она: «Ну что, мы опять вместе?». Я говорю: «Как хочешь». Она: «Ну, давай!».

- А кто-то заказывает «перины-лимузины», белый ковер в гримерку…

- Нет. Мы до этого еще не доросли. До перин. Понятно, если холодно, попросишь: «Девочки, может, найдете керосинку или одеялко?». «Сейчас принесем!» Когда с людьми просто по-человечески – они расшибутся в доску и сделают в десять раз больше.

Раиса Рязанова в Воронеже.

Фото: Татьяна ПОДЪЯБЛОНСКАЯ

ЗАЧЕМ ЛЕЗТЬ В ПАМЯТЬ О ПЕТРЕНКО ГРЯЗНЫМИ БОТИНКАМИ?

- Вы не переживали, что режиссеры всю жизнь видели вас в одном амплуа – женщин из народа, а не роковых барышень?

- Ну, какая я роковая? Конечно, по молодости-то я и Джульетту хотела сыграть – спала и видела. Но кто мне ее даст, когда кругом более подходящие Джульетты ходят?

- Вам не обидно было?

- Нет. Я с самого начала знала свое место. И знала, что это место – моя сила. Это мое! Где-то в другом месте я буду немножечко тушеваться, не то сделаю. Кровь-то у меня не голубая, а наша - «рабоче-крестьянская», красная. А так я всегда была на своем месте. И даже, бывало, поправляла режиссеров: «Мои мама и бабушка никогда так не делали, это неправда, не по-деревенски!». А однажды меня американская компания снимала, фильм про Ельцина, про путч. Привели в кабинет и говорят: «Вы в этой сцене отдыхаете, садитесь и ноги на стол». Я говорю: «У нас так не делают. В лучшем случае, разуваемся и ноги босые под стол прячем». Они благодарили за подсказку.

- Многие артисты отговаривают детей от актерства, а у вас и сын, и внук актеры. Не отговаривали?

- За сына я немножко порадовалась. За внука уже нет, не хотела, чтобы он пошел по этой стезе. Но там столько самолюбия. Когда я с ним маленьким ходила гулять, он восхищался: «Бабуль, тебя узнают!». И ему хочется, чтобы и его так узнавали. Но для этого надо прожить жизнь и сколько всего сделать!

- На днях не стало Алексея Петренко, вы не снимались вместе?

- Нет, не привелось. Сейчас посмотрела на «Культуре» замечательный фильм его памяти. А до этого видела «Прямой эфир» с участием его дочки и там этот мальчик-ведущий спрашивал: «Прямо не виделись, да? И папа вам никогда не звонил? Никогда не помогал?». Я смотрю на этого человека и думаю: «Господи, какое же право вы имеете лезть своими грязными ногами в эту жизнь?». Дочка прожила свою жизнь, и, наверное, неплохо. Он доживал, к сожалению, свою жизнь, и умер внезапно. У него много планов было! Как он пел украинские песни! Как же это было здорово! Как же он копировал арию Фарлафа! А как он читал стихи! И я думаю: «А вы лезете? Кого вы осуждаете? Вы сначала дорастите до него, а потом лезьте!». Мне обидно!

- Вы сами перед Новым годом участвовали в телепрограмме – как вам опыт переодевания на «Модном приговоре»? Носите одежду из программы?

- Честно, не очень. Предлагали мне отрезать волосы, а у меня каждый волосок на вес золота, я же не снимаюсь со стрижками, как к ним какой-то пучок, шпильки крепить? Поэтому волосы не стали трогать, немножко подкрасили. А в остальном как обижаться - дареному коню-то в зубы не смотрят. Одежду эту мне некуда носить. Ну в поезд могу надеть. Весну подожду и тогда надену. Наверное, надо носить. А с другой стороны, то голубое платье куда - на дачу? На грядку? Для кого я выйду? Кошки, собаки там бегают. Может, на какой-нибудь фестиваль надену.

ЧЕМ СТЫДНО, ЧТО Я В 90-Х КОГО-ТО ПОДВЕЗЛА?

- Мы в восхищении: вы до сих пор водите автомобиль, лихо смотритесь в своем Hyundai ix35. Как реагируете, когда мужчины про женщин за рулем говорят, что это обезьяны с гранатой?

- Да что еще мужики могут сказать! Есть исключения. А есть не то что обезьяна… Вот села такая в шикарный автомобиль, который не сама заработала. И чуть что: «Вася, приезжай!». Я в свое время в свой адрес услышала много всего - и кукла, и недотепа, все, что можно было, собрала. Тогда я закрыла окна, чтобы никого не слышать, в одну дорожку встала и прямо поехала - никаких разворотов, маневров, никому не мешала… А сейчас если сотрудники ГИБДД останавливают, отпускают – я говорю, что больше не буду. Мне говорят, мол, не первый раз останавливают - лицо что-то знакомое. Я им: «У жены спросите, она, наверное, телевизор любит смотреть, наверняка «Москва слезам не верит» видела». «Ой, это вы что ли?».

Раиса Рязанова в Воронеже.

Фото: Татьяна ПОДЪЯБЛОНСКАЯ

- Вы же еще в 60-е сели за руль, когда водили единицы. А что сподвигло?

- Это у меня в крови - папа же мой был шофером. И когда я видела женщину-водителя, это была редкость, меня аж начинало трясти, так я хотела сесть за руль - хоть за трактор, хоть за комбайн. Думала: вот сейчас в театр поступлю и машину куплю. Сейчас я понимаю, что в театре я бы заработала только на руль. А когда начала сниматься, денежки появились. Сначала купила совсем старенькую машиненку, проездила два месяца, она рассыпалась, потом поновее. А потом меня на студии имени Горького поставили на очередь, и я приобрела «копейку». Я была не седьмом небе! Права-то я получила еще в 1968-м - мой муж был председателем профкома института, записал меня на курсы и в директивном порядке меня туда отправил. Хотя водить было еще нечего.

- Слышала, что вам в 90-х даже пришлось зарабатывать извозом?

- Ну каким извозом? Это в одном из интервью уже на пороге журналистка спросила про трудные времена, я сказала, что однажды пришлось подвезти. И она тут же это в интернет разместила. И с тех пор все спрашивают. Для меня это звучит словно «А правда, что вы стояли на Тверской?». Это что, так стыдно и так позорно, что я занималась извозом? А вы что делали в то время? Съемок не было. А у меня на руках сын. Его кормить надо, тут он порвал, там пуговицу потерял, а денег нет, и картин нет. Я еще поняла бы, если б меня застукали за воровством в магазине! А то на собственной машине, с собственным бензином… И никто не спросит, сколько я заработала тогда! 13 рублей 50 копеек. Это называется «я занималась извозом».